Инфляционные ожидания от разговоров возникают и укрепляются от разговоров, — пишет в ответ член Совета по монетарной политике с 2016 по 2022 год.
< /p>
Г-да Янковяк и Гроницкий, подхватывая в тексте «Инфляция исчезает не от разговоров, а от того, что о ней перестают говорить», который, к сожалению, появился почти через три месяца после отправки в уважаемую редакцию, не отвечали двум основным условиям. Если вы хотите серьезно с кем-то поспорить, во-первых, вам нужно внимательно прочитать их аргументы, а во-вторых, вам нужно их понять. Если вы этого не понимаете, просто спросите.
-5vEDdb56nb»>Конечно, инфляция не исчезает от того, что о ней не говорят или говорят, что ее нет, и уж точно, когда о ней не говорят, ее, вероятно, не существует, потому что это то, что считает сэр Мервин Кинг (глава Банка Англии в 2003-2013 годах — прим. ред.), но господа должны знать, что есть такое понятие, как инфляционные ожидания, и разговоры (иногда так и чешутся сказать «болтовня» или «скрежетание языками») возникают и усиливаются от разговоров. Информация и построение, как не правильно говорят, «настроений» — то есть просто настроений, установок — является одним из основных факторов, формирующих экономические процессы.
Поэтому, когда вы что-то говорите в любой политической позиции, вы должны соблюдать принцип ответственности за слово. Даже если вы находитесь в оппозиции к правителям или по каким-то субъективным причинам вы их не любите, потому что политика – это, прежде всего, забота об общем благе.
Я буду настаивать на том, что президент Центробанка и члены MPC хотят не усилить разговор, не говоря уже о стимулировании инфляционных ожиданий, а наоборот, охладить их. А заявления о том, что президент ранее не заявлял о том, что будет инфляция, мягко говоря, неразумны, это свидетельство невежества. Если президент учреждения, отвечающего за состояние денег, что-то говорит, то надо просто слушать, он видимо посчитал важным предоставить именно такую, а не другую информацию. Это всегда результат работы команды аналитиков, которые чуть лучше главных экономистов, которые, признаюсь, в целом тоже хороши. Если господа этого не понимают, что ж, могу только посоветовать, что этому все же стоит научиться.
Можно быть главным экономистом, хорошим публицистом (раньше мы с большим интересом читали великолепные переводы Януша на польский и вообще человеческий язык, иногда замысловатые тексты из информационных бюллетеней МВФ или ФРС) и снискать лавры макроэкономического аналитика — но когда дело доходит до к чему получается не понимать термины которые используются.
Повторю еще раз: явление другое, и мера его другая — если господа считают его обманом, значит, надо хорошенько его обдумать. И это того стоит. Потому что это как в математике: явление есть то, что описывает функция, а мера его изменения в данный момент есть производная, т.е. изменение точки при бесконечно малом приращении аргумента δx, определяемое тангенсом угол, образованный касательной к графику функции, а не какая-то мера, основанная на конечном приращении ∆x, например ежегодном; в пределах этого ∆x функция могла увеличиваться и уменьшаться во много раз.
Таким образом, инфляция, дамы и господа, представляет собой процесс роста цен, который в реальной жизни переплетается с падением цен, что называется дефляцией. Конечно, мы не рассматриваем эти изменения для бесконечно малых приращений аргумента времени. Наименьшее статистически достижимое увеличение составляет месяц.
С другой стороны, то, что обычно называют инфляцией, объявляемой Центральным статистическим управлением и средствами массовой информации, а также наблюдаемой НБП, — это всего лишь месячная годовая мера последствий изменения цен, т. произошло за последние 12 месяцев.
Господа, вы должны понимать, что в методологически правильном макроэкономическом анализе мы используем другое: меру, измеряющую среднегодовой прирост цен, а не точечную меру, которой является месячный показатель, являющийся предметом нашего спора, по сравнению с соответствующий месяц предыдущего года. И именно этот среднегодовой показатель — отношение среднего уровня цен в данном году к среднему уровню цен в предыдущем году — подходит для анализа макроэкономических потоков, таких как ВВП. И точечная мера должна быть связана с количеством запасов.
Мы познаем мир как биологические существа с помощью нескольких органов чувств, в основном зрения и слуха. Ученые различных наук изучают интересующие их аспекты мира с помощью специализированных инструментов, например, физики — дорогостоящие ускорители частиц, а астрономы — компьютеризированные системы телескопов. Познание, сделанное таким образом, позволяет проверить теории, задуманные с помощью мозга, карандаша и листа бумаги.
Для экономистов же инструментом познания являются статистические данные и построенные на них меры экономических явлений, поэтому тот, кто занимается макроэкономическим анализом, должен понимать, как создаются такие экономические меры. Мера годового эффекта инфляции создается путем деления стоимости корзины товаров и услуг, определенной за последний месяц, на стоимость той же корзины годом ранее. Приведенные вами показатели базовой инфляции учитывают то же самое, но только для определенного фрагмента, удаленного из корзины товаров и услуг.
Однажды я показал, что такая мера может привести к значительным недоразумениям. Ибо если цены в определенный период не меняются (а вы, вероятно, согласитесь, что это означает отсутствие инфляции), а годом ранее была краткосрочная дефляция, т.е. значение в знаменателе нашей меры уменьшается, то значение годового мера инфляции увеличится — это будет результат деления неизменяющегося числителя на уменьшающееся значение в знаменателе. Профессионально это называется «базовым эффектом» (база — это значение знаменателя). Следовательно, это не вздор, а вопрос профессиональной корректности.
На мой взгляд, эффект базы просто недооценен. Это особенно важно понимать, потому что в нашей ситуации эффект, описанный в этом примере, наверняка был бы использован политически. И легко ответить на вопрос, может ли ежегодное измерение быть основанием для принятия решений? Как нетрудно заметить — давайте подумаем — следование годовому показателю может быть бессмысленным, потому что принятие решения о будущем на основании показателя, значение которого зависит от того, что произошло за год до этого, в определенных ситуациях просто не имеет смысла. имеет смысл.
Безусловно, вымышленный, теоретический пример имеет дидактическое значение, он может облегчить понимание проблемы. Как это на самом деле? В статье, которую комментировали дамы и господа, речь шла о дефляции в феврале: да, цены упали в этом месяце, вероятно, отчасти из-за антиинфляционных мер правительства — и можно было ожидать стабилизации цен, хотя и на более высоком уровне. уровень по отношению к значению годичной давности, но дальнейшего роста нет.
Однако в марте разразилась война, и ее неизбежным результатом должно было стать усиление неопределенности на рынках, за которым последовал новый рост цен, также вызванный ценовой конкуренцией на энергетических рынках. Непризнание или игнорирование того очевидного факта, что причиной инфляции является эта война, и последствия процессов постпандемической адаптации, мягко говоря, свидетельствует о низком профессионализме. А после того, как в марте разразилась война, цены выросли на 3,3%, но в последующие месяцы с апреля по июнь месячные приросты были все ниже и ниже: 2,0%, 1,7%. и 1,5 процента
Это по-прежнему много — преобразование месячной инфляции в 1,5% в годовую, что было бы, если бы цены увеличивались с такой скоростью каждый месяц, дало бы очень высокий годовой уровень в 19,56%. (как его вычислить, господа должны знать). Однако это снижающиеся темпы, поэтому о «галопирующей инфляции» говорить нельзя, поскольку инфляция, понимаемая как процесс роста цен, не повышается, а снижается, поэтому можно ожидать стабилизации цен – как уже говорилось, на в среднем на несколько процентов выше. И об этом сообщил глава НБП: есть симптомы, что эта стабилизация может произойти в конце этого лета. После (относительной) стабилизации цен за год знаменатель индекса сравняется с числителем, и годовой индекс, к которому так сильно привязаны господа Янковяк и Гроницкий, достигнет значения, близкого к 100%, что будет означать отсутствие инфляция — как раз они (да и многие другие, есть господа в хорошей компании) понимают.
Поэтому, если цены стабилизируются с этого лета, годовая инфляция истечет в 2023 году, а не в 2024-м — как пытались разглядеть господа по кофейной гуще, которую они потягивали, сочиняя свою полемику. Конечно, все это — «если» — потому что, как в последнее время замечает все больше людей, нашей реальностью правят «черные лебеди», а не результаты рациональных ожиданий, не говоря уже о простых экстраполяциях тенденций изменения годовых показателей. или гадание по кофейной гуще.
Конечно, прекращение инфляции не будет означать возврата к тем ценам, которые были до пандемического кризиса и путинской войны. Инфляция поднимет цены на товары на более высокий уровень, и в то же время изменится структура цен, потому что, хотя производители и продавцы неохотно повышают цены в условиях конкуренции, это вынуждает их увеличивать издержки (в основном энергоносители и поставки). ), а те, кто имеет монополию в какой-то сфере, подняли цены значительно выше среднего показателя. Как пожаловался мне один из родителей, плата за вход на территорию вокруг Дворца культуры и науки увеличилась с 3 до 6 злотых. Это 100%. рост, которому трудно найти объяснение, кроме беззакония, подогреваемого разговорами политиков и псевдоэкспертов о галопирующей инфляции.
Очевидно, что стоимость накопленного денежного капитала и реальная стоимость лаговых изменяющихся денежных потоков выплат упадут, что еще больше исказит и без того порочную структуру вознаграждения. Но это, к сожалению, неизбежная цена, и приспособление к новым условиям потребует времени.
И еще несколько слов о роли центрального банка. У нас есть несколько недоразумений в высказываниях Дам и Господа, я не буду комментировать их все, но одно особенно. Что за сатана сказал господам, превосходному главному экономисту и бывшему министру финансов левого правительства, что центральный банк «не имеет влияния на предложение, но определенно имеет влияние на спрос»? Это не показатель высокой компетентности. Я хотел бы напомнить вам, что текущая политика центрального банка на открытом рынке влияет на структуру активов коммерческих банков, тем самым регулируя состояние текущей денежной массы. С другой стороны, MPC принимает решения об условиях этой политики, которые устанавливаются ставками центрального банка и, прежде всего, справочной ставкой. Конечно, таким образом центральный банк влияет на предложение товаров в экономике, потому что он определяет условия на кредитном рынке, от которых предприятия зависят от этих товаров. Это грунтовка.
Центральный банк влияет на ставки на кредитном рынке косвенно, поскольку они напрямую определяются самостоятельно действующими коммерческими банками. А центральный банк влияет на инфляцию главным образом постольку, поскольку она зависит от чрезмерной кредитной экспансии. В частности, главный экономист должен знать, что стоимость кредита непосредственно определяет условия функционирования предприятий и что слишком высокая «обрезка» более слабых предприятий, неспособных обслуживать более дорогие кредиты.
Сокращение спроса на кредит, очевидно, снижает глобальный спрос в экономике, но это также влияет на предложение. Кредит порождает расходы, и каждый расход становится чьим-то доходом, доход тратится. Таким образом, при определении условий кредита центральный банк влияет как на спрос, так и на предложение товаров.
В США недаром уровень безработицы должен стать предметом особой заботы политики центрального банка, потому что когда люди работают, то не только своими доходами от работы они создают спрос, но и работая производят товары и услуги. Экономика хорошо функционирует и растет, работая, производя товары, зарабатывая деньги, продавая их, и тратя заработанные деньги. С другой стороны, наивно думать, что силу и стабильность денег можно построить за счет ослабления экономики.
Это особенно проявилось в деятельности первого МПК (1998-2004 гг.), который как бы экспериментировал со своими неолиберальными взглядами и догмой всегда положительных процентных ставок и вначале «разнес» экономику референтной ставкой 24 процент. в то время как годовой уровень инфляции в первой половине 1998 года составлял около 13%. В последующие годы своего действия базисная ставка превышала годовой показатель инфляции в два, а то и в три раза. Они решили, что для них будет лучше всего «урезать» спрос, и на самом деле ужасающе высокими темпами они также форсировали предложение от более мелких и слабых предприятий, доведя их до банкротства. Результатом стало увеличение безработицы с 10 процентов. до 20 процентов а затем тяжелое восстановление экономики после кризиса. Потому что кризис был достаточно глубоким, хотя рост ВВП не падал до отрицательных значений. Стабилизация денег за счет ослабления экономики, вероятно, не является большим искусством, а поводом для гордости является ошибка монетарной политики.
Об инфляции и политике надо говорить, конечно, но грамотно, а между тем политизация этой темы и извержение невежества, и даже вздор. То, что он говорит МПК, в котором я имел честь участвовать, и особенно его председателю, только дискредитирует оппонентов, что ведь не служит общей дискуссии. А без нормальной серьезной дискуссии нет демократии. Я думаю, мы договоримся об этом?
Автор — профессор факультета менеджмента Варшавского университета, бывший член парламента ПиС , до марта 2022 г. был членом ПДК.
Мнения, опубликованные в » Rzeczpospolita» являются частью общественного обсуждения и не обязательно отражают точку зрения редакции.
